Егор РАДОВ

НЕ ВЫНИМАЯ ИЗО РТА

постановка мультимедийного ансамбля «Будда-Майтрайя»

В роляхъ:

 1) Суюнов (он же рассказчик) – Адольф Окновъ

2) отцемать – Заец (сосед)

3) мент (машка) – Забей («Время Срать»)

4) стюардесса – Валька

5) вьетнамец – Бурз

6) пилот – Забей («Время Срать»)

7) американец Абрам – Бурз

8) американец Исаак – Леха Гоголевъ

9) полицейский – Забей («Время Срать»)

10) восьмияйцовый человек – Леха Гоголевъ

11) нанайка – Леха Гоголевъ

12) англичанки-близнецы – Валька

(Звук: Alpenjaegermarsch)

<1>Суюнов (рассказчик): Не вынимая изо рта. По одноименному произведению Егора Радова. Постановка мультимедийного ансамбля «Будда-Майтрайя». </ 1><2>

Часть первая. ПОЕЗДКА В АМЕРИКУ

Суюнов (рассказчик): О, Иван Теберда!

Сегодня было хорошо. Я припудрил уши, расчесал лобковую область и застегнул чемодан. Я решил полететь в Америку - страну педерастов. Я - монолиз. Монолизы составляют примерно половину русских и четверть украинцев. Мы трахаемся и беременеем через мастурбацию мочек ушей. Американцы - педерасты. Немцы - подмышкочесы, а французы - говно. Австрийцы делятся на мужчин и женщин, папуасы различают двадцать девять полов. Теберда! Мне страшно думать о возможностях, открытых перед ними.

Но извращения запрещены. Родился монолизом - дрочи уши. Если педераст - поступай соответственно. Я боюсь законов, боюсь отрезания своих ушей. Они так прекрасны, что как только я смотрюсь в зеркало, я тут же возбуждаюсь, и тут же начинаю немножечко потрагивать мочки. И ели это случается в общественном месте, это ужасно. Мне уже не раз приходилось платить штраф. О, Иван Теберда! </2>

Но когда я смотрю на себя в зеркало, меня охватывает восторг, изумление и счастье. Я дотрагиваюсь до мочек своих ушей - и истома нежности пронзает меня, словно первые пять секунд от введения в канал пениса наркотика под названием "кобзон". Я трогаю мочки ладонью и погружаюсь в сладкое, бесконечное умиротворение, напоминающее пик действия ХПЖСКУУКТ (Ха Пэ Жэ эС Ка У У Ка Тэ). Я подпрыгиваю, хватаю мочки указательным и большим пальцем, начинаю онанировать, то разжимая, то снова сжимая их, - и предчувствие великого, сильного, огромного оргазма обволакивает мою голову, повергая меня в трепет, блаженство и страсть; мочки как будто заполняют меня целиком; я весь преображаюсь, теряю свет в глазах, понимание и стыд; и бешеный конец затопляет меня всего, отзываясь пульсацией крови во всем теле, судорожным сердцебиением и изливанием семени внутрь. Мне кажется, я не забеременел; я думаю, что смогу ощутить момент самоосеменения; и я боюсь умереть от любви и счастья в этот миг, и мне страшно это; и все происходит как волшебство.

(пауза) </3><4>

В детстве, когда я начинал это делать за столом, я тут же получал оглушительную пощечину от своего родителя.

Отцемать: Люби в одиночестве! Ты что, русский язык не понимаешь?! <5>

Суюнов (изображая детский голос, впрочем, не особо играя; испуганно): Я понимаю.

Отцемать: Так вот, иди в туалет, и там давай! <6>

Суюнов: Но там воняет.

Отцемать (громко орет): Мне наплевать! Ты должен вести себя прилично! Вот когда умру, ты останешься один в квартире, и хоть обдрочись! <7>

Суюнов (плаксиво, завистливо): А к тебе вчера две муженоски приходили сосать... Отцемать: Ах ты, гнида! Я тебе дам!

(Звук: Месть соседям – Крики новорожденного) <8>

Суюнов (прежним голосом, рассказчик): И он стегал меня ремнем по плечам. (пауза) Когда он умирал от несварения мочи, я додушил его. Мне хотелось отрезать его мерзкие уши, зачавшие меня, которые были намного меньше моих, но потом я решил, что это может вызвать подозрение у милиции. Наши милиционеры были белорусы и имели по два влагалища. Когда им нужно было делать "тю-тю", они обнимались, целовались, называли друг друга "машками" и засовывали каждый другому по два пальца обеих рук в эти влагалища. Так они могли стоять часами. И постоянно - поцелуи, "машки" (выделить это слово голосом). Неудивительно, что их прозвали "машками". Я ненавидел их, а они называли нас "уховертками" и постоянно пытались поймать на нарушении закона о приличии. Один "машка" меня особенно невзлюбил.

Мент (нагло, как на вокзале): Эй, ты, уховертка! Ты не за мочку ли схватился? <9>

Суюнов (прежним голосом рассказчика, но с волнением): Он шел на меня, смердя своими гордо выставленными влагалищами, которые налились кровью, как глаза навыкате. <10>

Суюнов (заискивающе, лебезит): Никак нет, мой дорогой приятель и друг!

Мент (опять нагло, но без интереса): Смотри, упэрэ!.. <11>

Суюнов (прежним голосом): говорил "машка" и степенно уходил.  О, Теберда! Сколько они могут издеваться надо мной!  (пауза) Сегодня я решил лететь в Америку. Там педерасты, а я - турист. Да, я хочу извратиться! Да, это стоит больших денег (американцам на все наплевать, кроме своих загорелых мужественных попок). Да, я заработал деньги у мерзких японцев, которые испражнялись мне в рот. Да, меня чуть на застукали с этим, и мне пришлось отвечать, что я ел у самого себя (как хорошо, что говно у всех одинакового вкуса!). Но я хочу испытать все то, что видел когда-то в детстве, подсматривая за своим родителем, который истратил все свои деньги, заработанные дедушкой, на разные забавы. Я хочу! И хотя и у нас можно найти любые удовольствия и радости, мне наплевать. Я просто хочу увидеть другую страну; посмотреть на небоскреб и прикоснуться к заднице Американской Мечты - главному их монументу, стоящему где-то там. И я полетел.

Часть вторая. В САМОЛЕТЕ

<1>

Суюнов (рассказчик): Стюардесса с большим хуем на лбу спросила меня:

<1>Стюардесса (официально, приветливо): Коньяк, изжолку, мочу, говно, воду?

<2>Суюнов (несмело): Я хочу кольнуться

<2>Стюардесса (недовольно): Бой, ты дурак, шутишь?! Иди-ка быстро в туалет, подожди там.

<3>Суюнов (рассказчик):  Я встал, но тут самолет вошел в крутой вираж. Я упал на какого-то вьетнамца, напоминающего желе, и он тут же начал меня обволакивать, урча.

Вьетнамец (похотливо): Ты - ласковый, как груша в моей стране!

<4>Суюнов: Иди в дупло! Я - русский!

<5>(рассказчик) Он выделял какую-то пахучую вещь, напоминающую клей. Он был страшно похотлив. Я не мог отпутаться от этого липкого человеческого существа.

Вьетнамец (похотливо): Ты летишь в Америку, муздрильник? Там свобода, там всё. Ты монолиз?!

<6>Суюнов (нехотя): Да

<7>(рассказчик) И тогда этот гад начал раздражать мои уши своими щупальцами, или чем-то еще, которые выделяли этот самый клей.

<8>Суюнов (орет): А! Я не готов! Мне очень-очень-очень приятно!

<9>(рассказчик) Самолет опять сделал какой-то идиотский вираж (очевидно пилоты занимались "тю-тю"), и меня отбросило от вьетнамца.

<3>Стюардесса (удивленно): Бой, ты здесь?

<10>Суюнов (насмешливо): Я вас люблю, человечинка моя

<4>Стюардесса (шепотом): Быстро туда

<11>Суюнов (рассказчик): Я помчался в туалет и заперся там. Через какое-то время раздался стук. Я отворил, и вошла стюардесса с огромным шприцем.

<12>Суюнов (охеувше): Что это?

<5>Стюардесса (гордо): Это "вань-вань"! Лучшее вещество, последнее достижение подпольных дельцов. Вводится в спиной мозг. Для тебя бесплатно, но ты должен поцеловать меня в щёку.

<13>Суюнов: Хм, пожалуйста,

<14>(рассказчик) сказал я и поцеловал ее. Она тут же стал красной, хуй на лбу эректировал и глаза ее наполнились спермой.

<6>Стюардесса (в экстазе, задыхаясь): Невозможно... Это - всё... Я не знаю... Я не могу просит тебя ещё...(«ещё» - выкрикнуть)

<15>Суюнов (недовольно): Мы договаривались только на один раз! Прошу соблюдать правила.

<7>Стюардесса (лепечет):  Ну ладно, ладно... Я же просто так...

<16>Суюнов (рассказчик): Я почувствовал ужасную боль, как будто мне разламывали спину на две части, но как только я хотел повернуться и врезать этой заразе, тут же наступило такое бешеное наслаждение, тепло и счастье, что я упал прямо на туалетный пол, не обратив внимание на то, что ударился затылком об унитаз; и провалился в какую-то сладкую вечность, к которой лучше всего подходит простое слово "рай".

<1>Часть третья. ВИНТОМ!

(под текстом периодически раздается стук в дверь сортира, гур-гур)

Суюнов (рассказчик): Я очнулся, когда самолет уже стоял на земле. Мочка моего правого уха была погружена в чье-то дерьмо. Это было немного приятно, но я тут же вскочил, вспомнив японцев. Моя спина страшно болела. Опять раздался ужасающий стук. (стук, отчетливо)

Пилот (рассерженно, нагло отрет): Открой, кто там, или я сорву тебе нос! (звук открываемой сортирной двери)

Пилот (официально, во фрунт, тараторит): Простите меня, сэр. Я думал, это Джонс, сэр. А это вы, сэр. Добро пожаловать в Америку, сэр.

Суюнов (сонно): - <2>Где небоскреб?

Пилот (так же официально): Там, сэр.

(Звук: Elvis Priestley – Hound Gog)

Суюнов (рассказчик): <3>Я вышел, взял свою небольшую сумку, и вступил на американскую землю. Было жарко; повсюду ездили автобусы, управляемые загорелыми мужчинами. После разных формальностей я оказался в аэропорту. Прямо передо мной был бар, в котором было виски.  Я сел за стол, чувствуя дикую боль в спине. О, Иван Теберда! Подошел загорелый молодцеватый бармен, улыбнулся мне белозубо и потом зевнул.

Суюнов (утомленно): <4>Я хочу выпить чашечку виски

Суюнов (рассказчик):  <5>Он кивнул, налил. И тут я увидел, что справа и слева от меня садятся два парня. Они были американцы; румяные как помидор и в огромных фермерских кепках, на которых почему-то было написано "хуй".

Американец Исаак (пидарским голосом): Эй ты, мужчинка.

Американец Абрам (тоже пидарским голосом): Мальчоночек, малец, пацан.

Американец Исаак: Ты - русский?!

Суюнов (гордо): - Монолиз!

Американец Абрам: А не хочешь ли винтом?.

Американец Исаак: Да, винтом не желаешь?! Пятьдесят долларов плюс твоя попка, а?

Суюнов (рассказчик): Положение становилось критическим. Если бы у меня было два ножа, я бы зарезал их сразу в горла. Я улыбнулся и сказал:

Суюнов: О'кей, ребятня.

Суюнов (рассказчик): Они обрадовались, стали хлопать меня по спине, отчего я чуть не умер,и повели в туалет.

Американец Абрам: Наши туалеты - это не ваши туалеты. Зови меня Абрам.

Американец Исаак: Да, ваши туалеты - дерьмо, а наши – отлэ! А меня зови Исак.

Суюнов (рассказчик): <8>И мы вошли в туалет и встали посреди него. Я спросил:

Суюнов: Ну и что?

Американец Исаак: Что?

Американец Абрам: Что?

Суюнов: <9>Как это?

Суюнов (рассказчик): Тут они рассмеялись и ударили меня по жопе.

Американец Исаак: Малец, кажется, еще не пробовал винтом. Он - мальчик! Это ведь удача, Абрам?!

Американец Абрам: Точно, Исак!

Суюнов (рассказчик): <10>Они заставили меня встать на колени, а сами встали у моих ушей, справа и слева от меня. Один стоял ко мне передом, а другой задом. И вдруг они, как по команде, сняли штаны и трусы, и обнажили огромные члены. Абрам крикнул

Американец Абрам: хоп!

Суюнов (рассказчик):  и они начали трахать мои мочки ушей с двух сторон.

(Звук: пила пилит дерево (Убыстренный Boyd Rice): Вжик-вжик-вжик-вжик)

(Звук: Моцарт – Свадьба Фигаро)

Суюнов (рассказчик): <12>  Иван Теберда! Что за наслаждение?... Что за чудо, прелесть, стыд, предел! Теперь я знаю, что такое извращаться! Теперь я понял, как прав был мой сука отцемать. Еще! Еще! Еще!

И тут, в самый момент моего оргазма, когда вся голова моя словно расширилась до размеров Вселенной (звук: ментовская сирена)

Американец Абрам (восклицает): Полиция!

Американец Исаак (восклицает): Полиция! (торопливо) Прощай, парень, мы найдем тебя! Твоя попка за нами.

Суюнов (рассказчик): <13>С этими словами они тут же влезли в какое-то окно и умчались. Я остался на коленях, испытывая пик своего удовольствия.

Полицейский (голосом «машки», но с акцентом): А, русский, И сразу же начал!.. Ай-яй-яй! Турист!.. В каталажку его. К разному сброду. Он не должен общаться с настоящими мужчинами! Жаль, не успели поймать этих подонков!

Суюнов (рассказчик):  На меня надели наручники и куда-то потащили меня. Я подумал, что вряд ли теперь увижу небоскреб. И все-таки мое настроение было прекрасным.

(с чувством) Винтом!

<1>Часть последняя. НЕ ВЫНИМАЯ ИЗО РТА

(Звук: Прокофьев)

Восьмияйцовый человек: Ты должен, паскуда, соблюдать правила этой камеры!

Суюнов (рассказчик): Заявил восьмияйцовый человек, восставший надо мной.

Восьмияйцовый человек: Я здесь главный! Когда я какаю, мое дерьмо делится на двадцать восемь частей и поедается всеми! Это понятно??

Суюнов: <2>Пошел ты в дупло, отброс чешский! Жри у себя сам!

Восьмияйцовый человек: Ах ты...

Суюнов (рассказчик): <3>начал чех, разгневанный моей наглостью, но тут я вцепился зубами ему в елдык. Он завопил, начал бить меня руками, ногами, дергаться, но я не отпускал. Он взял какую-то острую ложку и занес надо мной, и тогда я окончательно разозлился. Я сильно сжал челюсти и откусил елдык. Чех упал на пол камеры и отключился. Я выплюнул елдык и громко сказал:

Суюнов (громко): Чех без елдыка - словак!

(Звук: взрыв хохота)

Нанайка: Теперь ты - наш командир! Мы теперь будем есть твое говно.

Суюнов (рассказчик): <4>Все одобрительно закивали.

 С этого момента моя жизнь стала замечательной. Я делал, что хотел. Поскольку это была тюрьма, и поскольку тут не было загорелых американцев, за нами никто не следил, и я испытал, наверное, все виды извращений по Шнобельшнейдеру. О, Иван Теберда! Как прекрасно, как чудно, как замечательно было все, что я испытывал! Но особенно меня любили две англичанки-близнецы, соединенные единым клитором. Они обычно подходили ко мне утром, когда я лежал в кровати и меня кто-нибудь услаждал, и говорили:

Англичанка 1: О, повелитель,

Англичанка 2: о, любимый,

Англичанка 1: о, радость,

Англичанка 2: о, смысл!

Англичанка 1 и 2 (хором): Позволь пососать тебе!

Англичанка 1: позволь!

Суюнов: <5>Еще не время, девчоночки. Потерпите.

Суюнов (рассказчик): Посасывание я оттягивал на потом, боясь разочароваться в извращениях. А англичанки все подходили. Наконец, когда, как мне показалось, я исчерпал весь набор всего, что можно только получить от живой и мертвой человечинки (остатки трупов съедал наш бельгиец), я заявил:

Суюнов:  Хорошо. Я согласен. Я даю вам свое согласие. Я соглашаюсь! Сосите, милые, сосите!

Суюнов (рассказчик): Я отогнал всех. Они подошли ко мне, встали на колени, и каждая взяла мочку моего уха в рот. И тут... Одно только начало пронзило меня, как стрелой в грудь. Они начали сосать, они сосали, а я испытывал то, что никогда не испытывал; я кричал, визжал, терял сознание, и наконец я понял, что не могу, что больше не выдержу; я выдавил из себя:

Суюнов: Все... Стоп...

Суюнов (рассказчик):  Но они не прекратили, и не вынули мои уши из своих ртов. Я начал дергаться, пытался встать, но тут же понял, что меня держат. Немцы, или  еще кто-то держали меня за руки и за ноги, не давая мне возможности уйти от этого бешенства, от этой прелести, он этой смерти. Я цепенел; я стал биться как в припадке эпилепсии; и я понял тогда, что монолизу нельзя испытывать сосание столь долго; что это губительно, страшно, смертельно; и что вся камера знала это, и, ненавидя мои издевательства, решила расправиться со мной. Что ж! Что может быть лучше смерти от самого высшего наслаждения, которое только вообще возможно?! Я увидел, как влетаю в какой-то радужный, ласковый туннель; он обволакивает меня любовью, преданностью, величием; и когда вдруг вспыхнула вспышка, и я осознал, что пришла моя смерть, вся эта реальность исчезла.

Группа «Будда-Майтрайя» желает вам приятного аппетита! До свидания!